Безумный корабль - Страница 242

242

Последующие дни уроков превратились для Уинтроу в форменную пытку. Сказанное капитаном привело к тому, что он стал думать об Этте как о женщине не меньше прежнего, а, наоборот, больше. Соприкосновение рук над разбираемой книгой, которое раньше он воспринимал как случайное, теперь стало ему казаться умышленным. А почему она использовала именно такие духи? Конечно, потому, что старалась обольстить его! А эти прямые взгляды в глаза? Тоже орудие совращения?

И настал момент, когда Уинтроу сам понял, что увлекся. Если раньше он с ужасом думал, что вот она опять придет и надо будет сидеть с нею наедине, – то теперь он только и жил ожиданием этих часов. Он был уверен, что его не осуждают за это. Ну… почти уверен. На самом деле ничто не имело значения – она принадлежала Кенниту, и точка.

Зато все трагично-романтические баллады, которые он когда-либо слышал, все сказания о злополучных любовниках, прежде казавшиеся ему такими безвкусными в их сопливой чувствительности, – о, теперь-то он понимал, какую великую правду они в себе содержали…

И вот сейчас, созерцая ее лицо в миг наслаждения долгожданной победой, Уинтроу вдруг понял: Кеннит был прав. Пыточное искушение, через которое ему пришлось пройти, полностью искупалось этой минутой. Теперь она умела читать!… А он и помыслить не мог, что ему, оказывается, дана была способность кому-то доставить подобную радость!… Поэтому его восторг поистине превосходил все, что могла дать империя плотских чувств. Ибо тот дар, что он ей вручил, некоторым образом приближал его самого к совершенству.

А она все стояла, прижимая изысканный том к груди, как ребенка. Лицо с плотно зажмуренными глазами было обращено к маленькому иллюминатору, освещавшему его каюту. Луч света падал как раз на нее, золотя бронзовую кожу, сверкая в каплях слез и играя на волосах. Она показалась Уинтроу цветком подсолнуха, что вечно тянется к солнцу. Ему доводилось видеть, как она веселится – смеется с Кеннитом или шутит в кругу пиратов. Но теперь она испытывала радость поистине преображающую. Сравнивать одно с другим было попросту непристойно.

И вот долгий вздох всколыхнул ее грудь. Она открыла глаза и улыбнулась ему.

– Уинтроу, –тихо сказала она. И покачала головой, между тем как ее улыбка делалась все шире. – Какая же умница Кеннит, верно? Я ведь сперва тебя в грош не ставила. Потом с ума сходила от ревности, видя, как он с тобой носится. Я же тебя ненавидела… да ты сам знаешь. А теперь я тебя… я тебя…-Она помедлила. И наконец негромко созналась: – Я думала, только Кеннит может заставить мое сердце биться так, как смог ты.

Эти простые слова буквально пригвоздили Уинтроу к месту. Юноше пришлось сурово сказать себе: она ведь не заявила, что любит меня, просто я заставил биться ее сердце. И все! «Мои собственные учителя тоже пробуждали во мне чувства, да какие! Только это она и имеет в виду. Но даже если и нечто большее… я был бы полным дураком, если позволил себе отозваться. Полным дураком!…»

– Пожалуйста, – тихо попросила она и протянула ему руку. – Помоги мне подобрать книгу… Может быть, ту из числа новых, ты еще говорил, там стихи. И… можно я попрактикуюсь с тобой? Я хотела бы почитать Кенниту сегодня вечером…-И она покачала головой, радуясь и ужасаясь. – Даже представить не могу, что я… в самом деле умею. А все он, мой… Да, я понимаю, это ты научил меня читать. Но ведь именно он сделал это возможным! Воображаешь, что я сейчас испытываю?… И что такого видит во мне Кеннит, Уинтроу? Что он вообще нашел во мне? Как мне быть достойной подобного мужчины? Когда он впервые увидел меня, я была тощей маленькой шлюшкой из заведения Беттель… Я сама в себе никогда ничего большего не подозревала… А он каким образом разглядел?

Ее темные глаза всматривались в самую душу Уинтроу, ища ответа. И юноша не смог не ответить.

– Ты сияешь, – сказал он негромко. – Ты лучишься. Светишься. Даже для меня. Даже когда я сам тебя впервые увидел. Даже когда я отлично знал, что ты меня ненавидишь. Есть в тебе что-то такое, Этта… Нечто… неугасимое. Что-то, чего не изведешь ни мерзостями жизни, ни жестоким обращением. Твоя душа светится, как серебро из-под грязи. Это только справедливо, что Кеннит тебя полюбил. Всякий мужчина на его месте полюбил бы тебя.

От таких слов у нее округлились глаза. Она отвернулась, и – не чудо ли? – обветренные щеки тронула краска.

– Я принадлежу Кенниту, – напомнила она ему. Прозвучало это гордо.

– Я знаю, – ответил Уинтроу. И тихо, очень тихо, почти про себя, добавил: – Как же я ему завидую…

Нынче у Кеннита выдался длинный и утомительный день, хотя утомление было очень даже приятным. Кривохожий был последним портом перед возвращением в Делипай. Они с Соркором посетили пристанища всех пиратских кораблей, которые они создали из бывших работорговых, снабдив их командами из освобожденных невольников. Не у всех вновь назначенных капитанов дела шли одинаково хорошо, но в каждом городишке Кеннита встречали бурным восторгом. И даже Соркор наконец-то поверил в осуществимость его плана. Это было видно даже по походке грубого головореза, а мясистое лицо так и светилось гордостью, когда, стоя за плечом Кеннита, он выслушивал очередной перечень добытых богатств.

И «Проказница», и «Мариетта» были тяжело нагружены драгоценным добром. Особенно порадовало Кеннита последнее приобретение. Молодой Рафо – если правдой было то, что о нем рассказывали, – гонял своего «Счастливчика» в хвост и в гриву, умудряясь взять едва ли не каждый корабль, за которым пускался в погоню. Пиратские удачи принесли Кривохожему и уйму денег, и массу спасенных рабов, увеличивших его население. Смекалистая женщина, возглавлявшая городок, помогала молодому капитану вести учет доходов и расходов. Они предъявили Кенниту свои счетные палочки с гордостью, которая сделала бы честь иному домоправителю. Он терпеливо выслушал полный, до гроша, отчет о затратах на строительную древесину, на фруктовые саженцы, на стадо коз. Они даже разыскали и наняли несколько художников, согласившихся жить в Кривохожем!… Рафо, в свою очередь, отложил в долю Кеннита ту часть добычи, что показалась ему самой ценной, редкостной и удивительной. Они не просто выделили ему его долю – они всерьез позаботились, чтобы доставить ему удовольствие. Он понял это и всячески подчеркнул свой восторг, тем самым внушив им большое желание порадовать его снова. Кеннит пообещал им еще корабль – следующий, который ему достанется. А почему бы, собственно, и нет?… Они вполне этого заслужили. Может, он предоставит им «Заплатку», если ее владельцы промедлят со сбором денег на выкуп…

242