Безумный корабль - Страница 209


К оглавлению

209

– Поеду, пожалуй, – проговорила она.

– Темно совсем! – всполошился он. – Куда ты поедешь?

– Гостиница недалеко, надо только мост переехать. Я поеду медленно, не волнуйся. Да и лошадка, похоже, не из пугливых.

Он наконец повернулся и снова посмотрел на нее. Его глаза были широко распахнуты, на лице – выражение мольбы:

– Останься. Пожалуйста. Мы поговорим еще… Все можно решить!

– Нет, Грэйг. Не думаю, что это возможно. – Какой-нибудь час назад она непременно дотронулась бы до его руки, по крайней мере поцеловала бы его на прощание. Но теперь она знала, что преград, выросших между ними, им не преодолеть никогда. – Ты хороший человек, Грэйг, – сказала она. – Ты еще встретишь женщину, которая тебе подойдет. А когда вновь увидишь Офелию, передай ей, пожалуйста, мои самые теплые пожелания…

Он последовал за нею в пляшущий круг света, отбрасываемый жестяным фонарем. Альтия взяла со стола свой стакан с вином и допила последний глоток. Огляделась – и поняла, что больше ей здесь нечего делать. Пора ехать назад.

– Альтия…

Голос у него был совершенно несчастный. Она оглянулась, и Грэйг показался ей совершеннейшим мальчишкой. Он смело посмотрел ей в глаза, не пытаясь скрыть свою боль. Он сказал:

– Мое предложение остается в силе. Я буду ждать, чтобы ты вернулась ко мне. Будь моей женой, Альтия. Мне безразлично, что там было у тебя в прошлом. Я тебя люблю!

Она попыталась найти какие-то слова истины, которые может сказать ему. И наконец выговорила:

– Доброе у тебя сердце, Грэйг Тенира… Прощай.


ГЛАВА 23

ПОСЛЕДСТВИЯ

Серилла так ни разу и не покидала капитанской каюты с тех самых пор, как ее сюда притащили. Она провела руками по волосам, пребывавшим в полнейшем беспорядке, и попробовала сообразить, сколько же минуло времени. Она попыталась вспомнить все, что было, по порядку, но воспоминания ни под каким видом не желали выстраиваться в правильный ряд. Они неслись беспорядочным роем, накладываясь одно на другое, и каждое мгновение боли и ужаса смущало ее разум, хотя она и запрещала себе заново углубляться в переживания.

Она пыталась сопротивляться матросу, присланному за ней в каюту сатрапа. Серилла думала, что пойдет сама, причем сохраняя достоинство, но это оказалось свыше ее сил. Она пятилась и упиралась, и в конце концов он поволок ее силой. Она попробовала ударить его, и тогда матрос попросту вскинул ее на здоровенное плечо и понес как куль. От него воняло. Ее попытки лягаться только забавляли и его, и других членов команды, видевших ее унижение. Она звала на помощь, но тщетно: никто не обращал внимания. Вельможи, спутники сатрапа, не ударили палец о палец. Они пряталась обратно за двери кают, из которых было выглянули на шум, а если не могли спрятаться, то стирали с лиц всякое выражение и делали вид, будто не замечали ее бедственного положения. Но вот что решительно невозможно было забыть, так это лица Касго и Кикки, когда Сериллу волокли прочь. Сатрап улыбался с самодовольным видом победителя. А Кикки даже очнулась от дурманного ступора и заворожено следила за происходившим. Рука ее при этом лежала у Касго на бедре…

Матрос тем временем приволок ее в такую часть корабля, где она ни разу еще не бывала. Впихнул ее в темноту капитанской каюты и запер дверь с той стороны. Серилла до сих пор не знала, долго ли ей пришлось дожидаться. Казалось, многие часы, но кого в подобных обстоятельствах не подведет ощущение времени?… Ее охватывала то ярость, то отчаяние, то ужас – и так по кругу. И все время разъедал душу страх. К тому времени, когда вправду появился капитан, Серилла уже выбилась из сил, устав тщетно плакать, кричать и колотить в дверь. Как только он протянул руку и коснулся ее, она просто рухнула на пол, едва не лишившись чувств. Ни ученые занятия, ни жизнь искушенного царедворца ни к чему подобному ее не подготовили… Он едва ли заметил, как она пыталась его оттолкнуть. По сравнению с ним она была вроде отбивающегося котенка. Капитан изнасиловал ее – без лишней, впрочем, жестокости, этак по-деловому. Обнаружив препятствие девственности, он издал удивленное восклицание, потом выругался на своем языке. Но даже и не подумал остановиться.

Сколько дней назад все это произошло?… Она не знала. Она ни разу не выходила из каюты. Ее время делилось на неравные периоды присутствия или отсутствия капитана. Иногда он использовал Сериллу. Иногда просто не обращал на нее никакого внимания. Его обращение с нею не несло в себе ничего личного, еще и в том смысле, что ее личность для него не существовала. Он не испытывал к ней ни малейшей привязанности и не делал попыток понравиться ей. Она была вещью для пользования, чем-то вроде плевательницы или ночного горшка. Понадобилась – вынь да положь. Если она создавала какие-то неудобства сопротивлением или мольбами, капитан ее бил. Причем бил даже не в четверть силы, по его меркам это были скорее шлепки, но Серилла понимала, на что он был способен, если бы как следует разозлился. От одного такого шлепка у нее зашатались два зуба и в левом ухе потом несколько часов стоял звон. Это-то отсутствие злобы и было, пожалуй, страшнее всего. Ему было попросту безразлично, искалечит он ее или нет.

Поначалу она задумывалась о возмездии. Она перерыла всю каюту, разыскивая хоть что-нибудь, что могло бы послужить ей оружием. Но она попалась не какому-нибудь доверчивому простачку. Все сундуки и шкафы были заперты, и откупорить их ей так и не удалось. Однако на столе у него она нашла документы, которые укрепили ее прежние подозрения. К примеру, там был подробный чертеж гавани Удачного. И карта земель вокруг устья реки Дождевых Чащоб. Как и все когда-либо виденные ею карты, они изобиловали крупными белыми пятнами. Еще на столе были письма, но читать по-калсидийски Серилла не умела. Она только разобрала, что в некоторых случаях речь шла о деньгах. И еще упоминались две фамилии из числа высших джамелийских вельмож. Возможно, письма содержали сведения о взятках. Но, быть может, это были просто счета за перевезенные грузы. Она все уложила назад в прежнем порядке, но, похоже, что-то все-таки упустила – в тот вечер капитан здорово поколотил ее. Впрочем, неизвестно, за что именно. Может, ему просто что-то не понравилось… Как бы то ни было, она похоронила последние мысли и о сопротивлении, и об отмщении. Она больше не думала даже о том, как бы остаться в живых. Ее разум спрятался в некую скорлупу, оставив тело само заботиться о своих нуждах.

209